Дом, в котором все живут
В основе игры – короткие рассказы Аллы Горбуновой, но главное всё же не тексты, ставшие отправной точкой, а коммуникация, которая выстраивается (если всё сложится и вам повезёт) между исполнителями и залом; зрители – в роли действующих лиц.
Декорацией – инсталляция, которую можно рассматривать до и после спектакля (во время него происходящее внутри этой большой игрушки-макета проецируется на четыре телевизионных монитора – чтобы с любой стороны зала всё было как на ладони). До начала спальный район, построенный художниками Марией Луккой и Александром Моховым, выглядит мертвенно бледным, необжитым; в условно лунном сиянии снег едва серебрится, и окна многоэтажек темны, и трамвай, лениво объезжающий вокруг дворов, парковок и собачьих площадок, не освещает рельсы крошечными фарами. По окончании район выглядит иначе – почти родным, населённым крошечными человечками, про которых за час с небольшим кое-что удаётся узнать; и трамвай освещает свою железную дорожку,
и летающая тарелка искрится как дискобол, и весёлый ядерный грибок примостился на крыше многоквартирного «человейника».
Из чего вы можете заключить, что урбанистические побасенки, услышанные за час с небольшим, завершились концом света; отчасти так, но ведь и наоборот,
свет теперь везде,
да и ядерный гриб выглядит не то, что миролюбиво – очень обаятельно. Как обаятелен спектакль, где часто о печальных вещах (и ущах) говорится-играется с шутками и звуковой поддержкой игрушечного синтезатора; всё очень мило – в хорошем смысле, без сюсюканья и обесценивания.
Что такое «ущи», я вам не отвечу. Про них весьма абстрактно написано в книге, ставшей триггером этой почти по-домашнему камерной постановки. «Вещи и ущи» – первый прозаический сборник петербургского поэта Аллы Горбуновой, калейдоскоп очень коротких, на страницу-полторы, рассказов о жителях большого города;
иногда Кафка-light, иногда с фольклорными референсами, об экзистенциальном и бытовом одиночестве, про причуды и любовь
(или нелюбовь, но это две стороны одной медали). Обсудить, что всё-таки автор имела в виду, и какие они, эти «сделанные из ума» вещи, артисты предлагают на первых минутах спектакля. Вся работа Люкевича – про хрупкость «наших стен», включая и стены домов, и стены в коммуникации.
В частности, той, что должна возникнуть между залом и сценой; на ней всё построено, без неё ничего толком не сложится, и как пойдёт конкретный спектакль зависит от уймы факторов, включая астрологические. Ну выкинул коленце ретроградный меркурий, раззевался первый ряд, не заискрил контакт у актёров – возникает угроза равнодушной прогулки по каменным джунглям, где всем почти на всех наплевать;
что, кстати, может быть тоже неплохим результатом, подумал я, спрогнозировав сейчас на письме негативный вариант развития событий.
Но мне повезло, связь, интерактив, игра – всё сработало. Да и вам, тем, кто ещё увидит «Вещи и ущи» тоже должно повезти – ну если вы не совсем сноб, сухарь и на трамвайной линии оказываетесь только для того, чтобы произвести контроль.
Потому что в спектакле Кирилла Люкевича классные – мобильные и лабильные, открытые, остроумные и с острым слухом – исполнители.
Действующие лица – разные, иногда стрёмные, например, критик искусства N, который «всё время сидел в фейсбуке и писал туда что-то высокоинтеллектуальное». Иногда – вообще не люди, например, разочаровавшийся в человечестве плюшевый кот Барсик. А артисты – безупречно классные; и не разочарованные, с физически ощутимой витальной энергией.
Александр Шадрин и Саша Никитина, Ясмина Омерович и Никита Юськов (перечисляю в порядке, который они сами назначили себе распределением персонажей от a до d) представляются своими именами, обещают не играть в привычном смысле, импровизируют, шутят, болтают о себе и рассчитывают на ответ зала:
к зрителям обращаются по-честному, неформально.
Начинают с игрового предложения придумать название жилищному комплексу; в мой вечер от версии «Дальние холмы» мигрировали к финальному названию «Тайные халвы»; исковеркать «холмы» в «халвы» предложил я. Ну мне мало надо – вовлёкся моментально и дальше кайфовал; безотносительно оценки прозы Аллы Горбуновой. Которая – безотносительно того складывается полноценный диалог с залом или нет – сыграна очень изящно. Драматург Настасья Фёдорова и саунд-дизайнер Антон Шанихин обеспечили тексту эффектное звучание.
Режиссёр из Санкт-Петербурга Кирилл Люкевич – звезда современного российского театра. Я, конечно, тот ещё «критик искусства R», сам ничего у него до «Вещей и ущей» не видел (что исправлю, если меня не одолеют мысли ещё одного героя спектакля, Василия, который жил случайными удовольствиями). Но знаю, что Люкевич экспериментирует в разных форматах: побеждал в золотомасочной номинации «Эксперимент» со спектаклем-променадом «4ELOVEKVMASKE» – трипом по питерским граффити; делал спектакль-подкаст; придумал «самый маленький театр Блоха» для шести зрителей;
помимо, так сказать, «конвенциональных» работ.
Среди которых есть «Ещё один поход хитроумного идальго Дон Кихота Ламанчского и его верного оруженосца Санчо Панса, а также их старых и новых знакомых, в ожидании конца известных времен» – супер! В «Вещах» театр предмета миксуется с дружеской посиделкой; отличный вариант – провести вечер в компании славных людей, обсуждая потенциальных соседей.
